На Шешургском аэродроме, или подвиг Михаила Зверева из Устретен

Из воспоминаний Анания Веретенникова, записанных в марте 2005 года:

Работая главным агрономом колхоза имени Свердлова в селе Шешурга Тужинского района (тогда Яранского), в 1965 году я с ранней весны возглавлял работу по повышению урожайности сельскохозяйственных культур. К нам в колхоз одним из первых прилетел самолёт АН–2 для подкормки озимой ржи и многолетних трав. Потому, едва аэродром на бугре в Шешурге подсыхал, мы уже в марте по снегу рассевали золу и минеральные удобрения. Летом для обработки полей аэродром делали за  зернотоком, вдоль дороги Устретена-Каварваж. Зимой самолет садился на поле за интернатом в сторону кладбища, где сейчас находятся приусадебные участки. Вообще, в то время был налажен целый авиарейс по маршруту: Яранск – Шешурга – Михайловское – Яранск.

Чтобы провести подкормку без огрехов на больших полях, ставили сигнальщиков с флажками, которые рассчитывали через, сколько метров (шагов) переходить для следующего захода самолёта. В деревне Устретена я поставил сигнальщиком Михаила Ивановича Зверева (1912 года рождения).

С первым рейсом я полетел показать лётчикам поле в сторону села Кокшага. Залетев от пруда на реке Немдеж, от клуба начали первый заход. Самолёт летел на высоте 18 метров, я стоял между пилотами и вдруг увидел, как Михаил Иванович, захватив голову руками, побежал за клуб к своему дому...

Когда самолёт сел для заправки удобрениями, я решил быстро на мотоцикле доехать до Устретен, найти Михаила Ивановича и поругать...

Нашёл его дома. Колотит мужика.

— Куда ты меня поставил-то? Вылетает из-за клуба прямо на меня и из него посыпалось что-то! Точно так немцы гонялись за каждым из нас зимой в 1941-м под Москвой... Ищи кого-нибудь, кто не был на войне, я не могу, меня трясёт всего. Это как бои под Ржевом...

Многое рассказал мне фронтовик.

В первые годы войны в нашей армии были в почёте начальники, считавшие, что чем больше пошлёшь в бой пехоты, тем больше она сможет взять. Война обнаружила их несостоятельность. Они не понимали, что бой решает огонь, что надо, прежде всего, продвигать вперёд огонь, а уже за ним — пехоту... Зима 1941–42 года. Наша дивизия под Ржевом. Лютый мороз. Постоянные артобстрелы, бомбёжки. Наших самолётов не было. Запомнились прямые попадания бомб в кирпичные дома, превращавшие их в пирамиды мусора с погребёнными под ними людьми.

Морозы делались всё крепче и лютее, а еды становилось всё меньше. Крошили, заваривали и пили настой хвои.

После боя, где по-пластунски, где перебежками, санитары передвигались по полю. Приметив обширную воронку, куда можно стаскивать раненых, подползал Михаил Зверев то к одному, то к другому лежавшему телу и быстро определял, кто жив, а кто мёртв. Наскоро остановив кровотечение и перевязав, вместе с оружием стаскивал раненых в воронку. После десяти ходок воронка была заполнена.

Отдышавшись, весь в испарине, Михаил открыл свою фельдшерскую сумку, и, достав всякую медицинскую снасть, начал кого подбинтовывать, кому жгут поправлять, кому прямо через одежду делать уколы обезболивающего. Недалеко от воронки послышался стон, и снова Зверев пополз на помощь... Тут из-за леса на бреющем вылетели четыре «фоккера», и от них оторвались чёрные точки–фугасы, один из которых упал прямо в воронку, где лежали раненые...

Это был 1941 год. Полк Михаила Ивановича, неоднократно почти полностью терявший весь личный состав, постоянно пополнялся. Было и так, что от полка оставались только полковое Знамя, командир полка и фельдшер Зверев...

Великая память тебе, русский солдат, прошедший через огонь трёх страшных войн. Вечная тебе память...

Веретенников Ананий. «Никогда не забудется» // Краеведческий сборник «Наш край» — № 8, 2005 год, с.7. Яранск.

На фото: самолёт АН-2. Такой же когда-то приземлялся в Шешурге.