Забытый подвиг Алексея Кульпина

Алексей Иванович Кульпин родился 17 марта 1900 г. в семье крестьян села Шешурга. В дальнейшем он женился на Наталье Васильевне Поповой. В годы советской власти Кульпины переехали в деревню Сява Горьковской области. На тот момент  в семье было пятеро детей. После начала Великой Отечественной войны Шахунским РВК Алексей Иванович был призван на фронт, где воевал в качестве стрелка 38 стрелкового полка 65 стрелковой Новгородской Краснознамённой ордена Суворова дивизии. Менее чем через год после начала войны Алексей Иванович Кульпин оказался участником трагической Любанской операции. В ходе этой операции верховное командование отказалось от помощи окруженным воинам, тем самым обрекая их на верную гибель.

В 2015 г. воспоминаниями об Алексее Ивановиче поделалась его внучка Татьяна Ивановна Пескова из г. Перми:

«От моего деда остались 2 фотографии и 5 детей: Софья, Анфиса, Анатолий, Алексей и самый младшенький – мой отец Иван, всех их раскидало по стране в разные концы.

Моя бабушка Наталья Васильевна проживала с нами, много о чём рассказывала, что происходило с ней в жизни, но об одном не могла говорить  о своём муже, только периодически доставала похоронку, поглаживала её и тихонько плакала.

В то время, пока бабушка была жива, я, будучи ребёнком, жадно интересовалась будущим, прошлое меня интересовало гораздо меньше, кроме того, чтобы не расстраивать бабушку, я не заводила лишних расспросов о деде.

Название акции памяти «Бессмертный полк» меня поразило до глубины души, обладая скудной информацией о моём деде Кульпине Алексее Ивановиче, я начала поиски в Интернете, ища любое упоминание о нём.

И нашла… Мой дед попал в «котёл» под Мясным Бором, о котором я раньше вообще ничего не слышала.

Мясной Бор – небольшой населённый пункт, которому судьба уготовила страшную роль – стать кровавой мясорубкой, перемоловшей в 1942 г. многие сотни тысяч жизней и судеб советских солдат Волховского фронта, в том числе, и жизнь моего деда. Здесь из-за просчётов военно-политического руководства красноармейцы  попали в ловушку – были окружены и долгие полгода сидели в болотах, сражались, пытаясь прорвать окружение, и погибали, но были незаслуженно забыты. То, что произошло в Новгородских болотах, современные историки называют предательством своих солдат верховным командованием, потерявшим интерес к этой операции и практически отказавшимся от попыток спасти окружённую армию, прекратившим доставку в «котёл» продовольствия, медикаментов, боеприпасов. Многие сходятся во мнении, что армию можно было спасти в марте 1942 г., выведя людей и технику по зимнику к «бутылочному горлу», т.е. к Мясному Бору. Сама поспешность начала операции и крайняя медлительность при принятии мер к спасению наталкивают на мысль о том, что армия была принесена в жертву, чтобы хоть чуточку ослабить давление немцев на Ленинград.

Найденная запись в Информации из донесения о безвозвратных потерях соответствовала данным похоронки, которую бережно хранила моя бабушка, что он погиб 7 марта 1942 г. и похоронен западнее на 500 м деревни Земтицы Новгородского района Ленинградской области (позднее – Новгородской области), под Мясным Бором.

Но каково же было моё удивление, когда позднее я обнаружила другую информацию – из данных о военнопленных, что 2 марта 1942 г. дед попал в плен под Мясным Бором, направлен в шталаг 336 (г. Каунас, Литва), затем 14 сентября 1943 г. деда перевели в Хемер, в лагерь для военнопленных рядового состава «Шталаг VI A» для самой тяжёлой работы на угольных шахтах Рура, 30 сентября 1944 г. он погиб во время воздушного налёта союзников, похоронен в г. Хамме, Хессен, на кладбище Дасбек, могила 3/2 (Северный Рейн, Вестфалия). Мечтаю найти фото могилы деда – для моего отца Ивана Алексеевича.

Дорога, по которой выходили из окружения солдаты Красной армии, значилась просто, как просека, до Мясного Бора, по солдатским меркам, здесь всего ничего – полтора километра. Они шли и верили, что эта дорога станет для них дорогой жизни из долины смерти, про тех, кто всё же дойдёт до Мясного Бора и выйдет из окружения потом скажут: везунчики, родились в рубашке, вот только их будет ничтожно мало, для большинства эти полторы тысячи метров так и останутся непреодолимыми, а этот путь и в самом деле станет для них последним, а для моего деда Алексея он продолжится испытанием пленом.

Операция, в которой оказался мой дед, называлась Любанской, ни в одной советской энциклопедии не найти много слов об этой операции, она не имела успеха, и военные историки не посчитали нужным её расписывать, этих солдат просто вычеркнули из списка и забыли, не забыли их только матери, вдовы, сыновья и дочери, оставшиеся сиротами.

И вот теперь я думаю, что, возможно, эта похоронка была написана, чтобы моя бабушка могла получать пенсию за мужа, и имела возможность прокормить своих пятерых детей, а может потому, что некому было считать потери, так как вся долина смерти была усеяна погибшими. Увидев на любительских фотографиях, сделанных поисковиками в Мясном Бору, громадные кучи солдатских костей и прочитав воспоминания чудом уцелевших в тех боях солдат и офицеров, лично я по-иному стала ощущать прошлое – трагизм, величие подвига, терпение и жертвенность нашего простого народа».

Первое фото: А.И.Кульпин на службе в красной армии (слева), на стуле сидит также уроженец Вятской губернии Малошалайской волости Яранского уезда. Справа солдат из Вологодской губернии. Последнее фото в статье - оборотная сторона.

Второе фото: А.И.Кульпин до войны.

Третье фото: похоронка А.И.Кульпина.

По информации сайта Бессмертный полк